«Если власть не хочет служит народу, то она обречена быть машиной насилия против него».
Последние слова
«Сколько ещё будет продолжаться подобная несправедливость по отношению к талышскому народу и его интеллигенции?».
«Я не признала вину <…>, я не собираюсь признаваться в том, чего я не делала».
«Безнравственностью является кража и продажа депутатского мандата, фальсификация выборов, лишение последнего куска хлеба народа и ограбление страны».
Невозможно никого спасать, убивая сотни тысяч людей и разрушая всё вокруг.
«Судят нас не за проступок, и вы это хорошо знаете. Нас судят в зависимости от той роли, которую мы играем в нежелательных для вас процессах».
«В этой клетке нет преступников, потому что любить свой народ и свою страну — не преступление».
«Невозможность мирным способом повлиять на действия властей, и уголовное преследование людей, несогласных с этим, приводит к тому, что кто-то уедет из страны, а кто-то решится принять какие-либо действия».
«Как журналист я делал, на мой взгляд, всё, чтобы оставаться правдивым. Я предпочитал критиковать свою родину, но не обманывать её».
«Основной и единственной причиной уголовного преследования против меня является моя профессиональная деятельность — блогера-правозащитника».
«Я увидел мешки на головах, провода на разных конечностях тела, сломанные рёбра, отбитые почки, люди, забитые до смерти, голод больше года, никакой медицинской помощи, люди гнили, ноги, руки, вши, клопы, два раза душ за год, в который мы сходили, — ушли грязнее, чем пришли, ещё и побитые».
«Вы точно знаете, что я не виновен. Это всё фарс и балаган. Все всё знают и понимают, но продолжают делать вид, что так надо».
«В здешней наэлектризованной, фантастической атмосфере врагом может считаться всякий «другой» человек. Но это не объективный способ нахождения истины».
«Без свободы слова, без возможности у граждан излагать свою точку зрения, не боясь попасть под правосудие, страна обречена на гибель».
Оказывается, человеку можно на законодательном уровне отрезать язык.
«Признать меня виновным, значит признать, что в России журналистская работа — это преступление».
«Пора с патриархатом закончить. Пришло время женщин».
«Мне не дали сказать полностью свое последнее слово. Надеюсь, на днях оно появится в СМИ. Желаю удачи и больше не вляпываться в такие истории, как этот цирк. Ничего личного».
Сегодняшние события, происходящие с нами — это эхо далёких лет, звенья одной цепи. Преемственность налицо: в каждом столетии правящий режим считал своим долгом продолжить политику насилия.
«Я больше никогда таких вещей не буду делать, никому доверять не буду, буду доверять только, кому нужно».
Подписывайтесь на последние слова