«Я видела столько добрых и светлых лиц, я видела столько настоящих людей, что уверена – мы обязательно со всем справимся, по-другому просто быть не может».
Последние слова
«О справедливости я вас просить не хочу, а о милости просить не могу».
«Мой срок — 15 лет, по смысловому содержанию он логичен людоедским приговорам за проскок огурцами в портрет Сталина».
«Вы, пожалуйста, обещайте, что сохраните оптимизм и не разучитесь улыбаться. Потому что они победят ровно в тот момент, когда мы утратим способность радоваться жизни».
«Вы можете лишить меня так называемой "свободы". Только такая существует в РФ. А мою внутреннюю свободу никому не отнять».
«Я уже не хочу выступать с последними словами, мне уже вот здесь эти последние слова. Хотя это, конечно, очень хорошо характеризует происходящее в нашей стране, но тем не менее это смешно, когда человек за полтора года выступает с седьмым последним словом».
«Я люблю свою страну и считаю, что она достойна будущего, идти вперёд, а не скатываться в прошлое».
«Весь этот год я чувствую себя жертвой величайшего абсурда, который когда-либо встречала и в жизни, и в искусстве».
«Признать меня виновным, значит признать, что в России журналистская работа — это преступление».
«Аллах видит, что моя совесть чиста».
«Я готов полностью признать вину и раскаяться, если обвинение будет соответствовать реальности и опираться на факты и доказательства».
«Каждый раз, когда я работала, я рисковала не только своей свободой, но и здоровьем, жизнью».
«Суд задавался вопросом: «Каких взглядов я придерживаюсь?» Как и любой гражданин РФ, я отстаиваю законность и свободу слова».
«Последнее слово — это возможность сказать при таких же обстоятельствах, но вроде бы что-то, что будет услышано немножко больше».
«Единственная угроза для следственных органов, исходящая от Свидетелей Иеговы — остаться безработными».
«Война, каким бы словосочетанием мы её не маркировали, пришла в их дом и нарушила их быт. И какими бы лозунгами и геополитическими интересами мы это не прикрывали, для меня это не имеет оправдания».
«За 20 месяцев мне не пришлось ни разу врать. А говорить правду легко и приятно. А в конечном итоге правда и справедливость всегда побеждают».
«Я хочу, чтобы, да, удовлетворили апелляционную жалобу, так как меня дома нет уже полгода. Я семье должен помогать, работу работать».
«Получается, что человека нарядить в террористы, свержителя власти — это гораздо проще. Я так понял, тут и доказательств никаких не требуется, просто четыре буквы, название того подразделения — "Азов"».
«В воинской части, в которой я работал, абсолютно все гражданские люди. Когда я сказал об этом следователю, он помотал головой и сказал: "Понимаешь, братан, невиновных людей нет. Просто если ты находишься на свободе, то это не твоя заслуга, а наша недоработка"».
Подписывайтесь на последние слова