«Ваша власть — от Путина до «Единой России» — превратилась в огромную свинью, которая из корыта с деньгами хлебает. И когда этой свинье говорят: «Это вообще-то общее», свинья вытаскивает голову и говорит: «А мы тут ветеранов защищаем!»
Последнее слово
«Хочу вам всем сказать, что я вас очень люблю».
Сегодня утро я начал с того, что посмотрел своё старое последнее слово — по первому делу «Кировлеса». Сегодня посчитали: за последние четыре года это уже седьмое моё последнее слово. Эмоции достаточно схожие, было бы странно повторять какие-то вещи [оттуда]. Но две важные вещи я хочу сказать: оттуда — сюда. Первое: я должен начать с того, что мне по многим причинам не нравится этот процесс — он сфабрикованный и политический. Меня отдельно оскорбляет, что в нем есть [Пётр] Офицеров — невиновный человек, не имеющий отношения к моей политической деятельности, который годами должен ходить из суда в другой просто потому, что он мой знакомый. Я требую от суда оставить его в покое. Я понимаю, зачем я здесь нахожусь, — и понимаю, что всё, что можно сделать со мной, вполне можно сделать без участия Офицерова.
Второе — это отчёт о проделанной работе. Я четыре года назад здесь сказал, обращаясь к суду и обвинению, — чтобы в вашем лице обратиться к тем, кто заказывал этот процесс. Мы не остановим нашу расследовательскую деятельность, мы не остановим нашу борьбу с коррупцией. Мы ничего не прекратим. И сейчас я с чувством глубокого удовлетворения хочу сказать, что постарался выполнить это обещание. Что те люди, которые со мной, тоже выполняли это обещание. За эти четыре года я один из них просидел под домашним арестом. За это время у меня было ещё несколько похожих судов. Моего брата посадили в тюрьму, а я в основном сидел под подпиской о невыезде. Но тем не менее мы выпустили много расследований. Разоблачали как могли все то жульё и организованную преступную группу, которая захватила власть в России и которой вы подчиняетесь. От [вице-премьера Игоря] Шувалова до [главы «Роснефти» Игоря] Сечина, от путинских родственников до путинских виолончелистов.
Мы показывали их богатства, мы показывали, как они ограбили нашу замечательную страну. Мне кажется, мы были довольно убедительны в этих разоблачениях. Мы занимаемся политической деятельностью, я участвую в выборах — я сделал всё то, о чём здесь говорил.
Обращаясь в камеру трансляции, я хотел бы поблагодарить всех, кто поддерживал меня и помогал мне выполнить мои обещания.
Следующее, что я хотел бы сказать, стоя… На скамье подсудимых, так? Странное место, чтобы выступать с политическими заявлениями, но в современной России для честного человека… (Обращаясь к судье) Вы хотите что-то мне сказать? Это и есть суть процесса, ваша честь, вы отлично знаете, что это и есть суть процесса. А суть в том, что для многих честных людей — и для меня тоже, — скамья подсудимых становится главной площадкой для выступлений. Я второй раз в жизни участвую в выборах — и второй раз выступаю с этой скамьи здесь.
Я отсюда хочу сказать, обращаясь в вашем лице к тем, кто инспирировал этот процесс. Я всё отлично понял и всё отлично считал. То, что заявила прокуратура, — это же послание мне, оно звучит следующим образом. «Алексей, мы тебя ещё раз вежливо предупреждаем, что тебе нельзя участвовать в политической деятельности, ты не можешь участвовать в выборах. Что такие, как ты, кто грозит нам, говорит о нашем богатстве и призывает нам не подчиняться, — вы маргиналы, вы должны быть на обочине».
Я отвечаю на это послание — я всё понял, спасибо большое, но нет, я отказываюсь от щедрого предложения. Моя кампания будет продолжаться, у меня есть моральное и юридическое право участвовать в выборах. Мы отменим этот приговор в ЕСПЧ и Верховном суде ещё до старта официальной [президентской] кампании. В любом случае, согласно Конституции, любой человек, кто не находится в местах лишения свободы, имеет право участвовать в выборах.
Это не то что я вам, ваша честь, намекаю, какой ещё есть вариант не дать мне участвовать в выборах, но тем не менее.
Я буду участвовать, эта кампания не прекратится и не остановится. Я только часть этой кампании, в общем довольно незначительная. Более важное значение имеют все те люди, которые меня поддерживают, и в интересах которых я сейчас говорю.
Есть несколько разных целевых аудиторий у моей кампании. Есть те, кто собрался вокруг жабы на трубе, бенефициары — несколько тысяч человек, которые получают все богатство России. С ними всё понятно. Моё обращение к ним простое: мы отнимем ваши миллиарды и посадим вас в тюрьму. Поэтому они меня ненавидят, поэтому я сейчас здесь.
А есть замечательные, хорошие люди — как вы. Они всё знают. В ходе этого процесса я понял, что говорить вам и с чем нужно бороться. Вы ужасно боитесь понять и узнать, что на самом деле страна может жить гораздо богаче. Я выхожу и говорю: ребята, почему наши больницы такие разрушенные и раздолбанные… Это относится к сути дела!.. Почему они такие разрушенные, почему их последний раз ремонтировали в тысяча девятьсот семьдесят пятом году? Хотя мы такие богатые. И вы мне говорите: «Пожалуйста, подожди, не говори нам этого всего». Я говорю: «Друзья мои, три триллиона — ваши — их вывезли за границу, они превратились в виллы в Марбелье». А вы мне отвечаете: «Не говори так, Алексей. Мы не хотим этого слушать, это обидно и неприятно. Мы лучше вообще про это забудем». А я вам буду про это напоминать.
Я говорю простую вещь: Путин со своей бандой привёл Россию к тому, что Россия за последние пятнадцать лет отстала на 15–20 процентов от среднего мирового роста. Что это означает: если бы Россия не делала вообще ничего, но и не было бы Путина с его виолончелистами, мы бы жили на 15-20 процентов лучше. Зарплата федерального судьи сейчас сколько? Сто сорок тысяч рублей. (Судья Втюрин говорит: «Нет»; смех в зале.) Могли бы получать на двадцать восемь тысяч больше. Зарплата секретаря суда сколько? Сильно сомневаюсь, что больше тридцати тысяч. Пристав? Очень сильно сомневаюсь, что больше тридцати пяти тысяч. На эти деньги невозможно жить, я хожу за вами и говорю вам об этом, а вы не хотите слушать и боитесь признаться, что мы все можем жить гораздо лучше и богаче.
Всё в России есть — и нефть, и газ, и человеческий капитал. В Кирово-Чепецке завод: там просто газовая труба, из которой текут деньги. Это деньги просто выходят из-под земли. Куда они деваются? Вы это почему-то боитесь услышать, но я не остановлюсь.
Хочу вам всем сказать, что я вас очень люблю. Я понимаю, что вы вынуждены делать, понимаю, как вам неприятно, понимаю, что вы не хотите слушать этого человека, который всё время что-то требует и к чему-то призывает, а из зоны комфорта выходить не хочется. Лучше будем жить на тридцать пять тысяч, платить шесть тысяч за коммуналку и каждый раз в магазине думать: «Господи, почему так всё дорого». Но всё равно не будем делать ничего, не будем приближаться к политике.
Тем не менее я хочу вам сказать, что это нужно сделать. Буду продолжать это говорить — как прокурорам, как приставам, как судьям и гражданам. И я уверен, что многие из сидящих здесь на выборах отдадут мне свой голос, я буду бороться и за ваши голоса тоже. Вы — мои избиратели, и в том числе вас я приведу в ту прекрасную Россию будущего, где мы будем жить все вместе гораздо богаче, чем так, как вам сейчас предлагает нынешний режим.
Я не признаю приговор, я невиновен. Этот приговор не остановит мою избирательную кампанию. Спасибо большое.
3 февраля 2017 года.
Киров, Ленинский районный суд.
Источник: https://meduza.io/feature/2017/02/03/etot-prigovor-ne-ostanovit-moyu-izbiratelnuyu-kampaniyu
Подробнее о деле: https://www.bbc.com/russian/features-38004485
Фото: Александр Бахтин/ТАСС.
Cвязанные последние слова
«Россия должна быть не только свободной, но и счастливой. Россия будет счастливой. Вот и всё».
«Последнее слово — это возможность сказать при таких же обстоятельствах, но вроде бы что-то, что будет услышано немножко больше».
«Я уже не хочу выступать с последними словами, мне уже вот здесь эти последние слова. Хотя это, конечно, очень хорошо характеризует происходящее в нашей стране, но тем не менее это смешно, когда человек за полтора года выступает с седьмым последним словом».