Последнее слово
«Нельзя добиваться справедливости только для себя и заставлять молчать свою совесть, когда нарушается справедливость в отношении других».
Через некоторое время будет зачитан приговор, который будет формально считаться итогом продолжавшегося шесть дней судебного разбирательства. Но многим, и конечно мне тоже, хорошо известно, что сперва был приговор, а потом только весь этот двухактный спектакль, называемый следствием и судом.
Конечно, в тексте приговора будут в какой-то мере и в своеобразной интерпретации отражены слова, говорившиеся и здесь. Но они будут подобраны так, чтобы обосновать уже давно продиктованную резолютивную часть приговора: «Признать виновным…, приговорить…». И всё это будет повторено уже шестой раз, а по формальному обвинению в клевете на советский государственный общественный строй — в третий раз.
На каждом аналогичном процессе мне приходилось ходатайствовать и требовать, и каждый раз безуспешно, чтобы были расследованы те конкретные факты и события, излагаемые в заявлениях, обращениях или иных материалах, в составлении или распространении которых я обвиняюсь. Ведь, в самом деле, клеветническим можно назвать тот или иной документ только в том случае, если будет проверено и доказано, что тех событий и фактов, о которых говорится в документе, в действительности не было. Но приходится вновь и вновь убеждаться, что на процессах, где затрагиваются политические вопросы, существует иная мерка.
Здесь непреложной истиной считается только то, что считает истиной власть и служащие этой власти средства информации и пропаганды. Правильными считаются только те общественно-политические взгляды, которые исходят от кремлевских руководителей или тех пропагандистских центров, которые призваны обосновывать и прославлять их власть. А если кто-то смеет сказать или написать, пусть даже родной дочери, нечто иное, что противоречит их догмам и установкам, то он клеветник и уголовный преступник, которого нужно загнать в казематы и за колючую проволоку.
Сколько же нужно иметь лицемерия и какой должно быть пренебрежение к истине, чтобы утверждать, например, что никакой проблемы крымских татар не существует, а заявления о том, что попираются их права — это клевета на мудрую политику советского руководства!
Народ, лишённый своей Родины, государственности, своей, созданной веками национальной культуры, своих святынь, потерявший в результате совершенного против него чудовищного преступления столь огромный процент своего состава, находящийся на грани полной ассимиляции и исчезновения как нация, оказывается, не имеет никаких проблем и не должен иметь никаких претензий к тем, кто обрёк их на такое положение.
Возмущённый до предела циничным произволом и издевательством властей Крыма, Муса Мамут принимает отчаянное решение — заживо сжечь себя в знак протеста, чтобы хоть ценой своей горящей плоти и мучительной смерти пробудить совесть тех, кто творит беззаконие. Но совесть молчит. Вместо того, чтобы пресечь беззаконие, репрессируют тех, кто решил информировать об этом широкую общественность.
Тут было много вопросов о том, какое имеют отношение к национальной проблеме крымских татар вопросы о злоупотреблении психиатрией, судьба Сахарова, Орлова, процессы над адвентистами, события в Афганистане и тому подобные проблемы, которые затрагиваются в написанных мною или обнаруженных у меня при обысках письмах и документах.
Здесь давал показания и человек крымскотатарской национальности, которого помещали в психушку лишь за то, что он обращался по своему национальному вопросу в центральные органы власти страны; многим известны выступления Сахарова, Орлова и других в защиту прав крымских татар; кто-то подсчитал, что только из Самаркандской области в Афганистане уже убиты более 130 молодых крымских татар. Но не в этом дело.
Справедливость, так же как и свобода, понятие неделимое. Нельзя добиваться справедливости только для себя и заставлять молчать свою совесть, когда нарушается справедливость в отношении других. Тут не может быть места и для расчетов, вроде «ты мне — я тебе».
Желание органов расчленить и разобщить все правозащитные силы, конечно, понятны, ибо расправиться с каждым движением в отдельности значительно легче. Поэтому их лицемерные нравоучения о том, что нам нужно заниматься только своими вопросами, не вмешиваться в другие проблемы и что мы таким образом скорее решим собственную проблему, могут быть убедительными для очень недалёких людей.
В обвинительном заключении говорится, что я был судим многократно, но должных выводов для себя не сделал. Это, конечно, неверно. После каждого своего процесса я делаю для себя должные выводы или вношу соответствующие коррективы к тем выводам, которые уже сделал. Сегодня будет зачитан приговор, согласно которому я опять надолго буду отделён от своих соотечественников, родных и близких, а затем как обычно буду отправлен так далеко, чтобы были максимальные трудности не только для меня, но и для моей семьи. Из этого тоже, конечно, я сделаю должные выводы. Вопрос только в том, какие именно выводы считать должными. Органы, конечно, хотели бы, чтобы я наконец сник перед их силой и властью, смирился и ограничил бы свои запросы шкурными интересами. Но этого не будет.
Четырнадцать лет назад в конце такого же шестидневного процесса в Ташкентском городском суде в своём последнем слове я поклялся, что никто, никогда и ни при каких обстоятельствах не заставит меня отказаться от выполнения своего долга и обязанностей, налагаемых честью, совестью и национальным достоинством.
Сегодня я вновь могу повторить эту клятву и надеюсь, что у меня будет достаточно душевных сил, чтобы не изменить этому принципу до конца своих дней.
Закончив свою речь, Мустафа Джемилев садится на свое место. В зале бурные аплодисменты, выкрики: «Свободу Мустафе Джемилеву!» Люди бросают цветы в сторону подсудимого. Однако эти цветы ловко перехватывают и бросают под свои ноги солдаты, милиционеры и некоторые сотрудники органов в штатском. Одновременно милиционеры пытаются выкручивать руки и выталкивать из зала тех, кто бросает цветы и выкрикивает лозунги. Судья поспешно распоряжается, чтобы подсудимого вывели из зала суда и очистили зал от публики, объявляет, что суд удаляется на совещание для вынесения приговора.
Через несколько часов подсудимого снова вводят в переполненный до отказа зал суда, и сразу же его окружает плотное кольцо автоматчиков, так что публика его почти не видит. Судья приступает к чтению приговора. После прочтения резолютивной части приговора, предусматривающей три года лишения свободы в лагерях строгого режима, мёртвая тишина разрывается громкими голосами возмущения и протеста. Снова Мустафе Джемилеву бросают цветы. Солдаты сковывают руки Джемилева наручниками и быстро выводят из зала суда.
Процесс окончен.
15 февраля 1984 года.
Ташкентский областной суд, город Ташкент, Узбекистан.
Источник: https://vgulage.name/books/dzhemiljov-m-shestoj-process-mustafy-dzhemiljova/
Подробнее о деле: https://vtoraya-literatura.com/pdf/shestoj_protsess_mustafy_dzhemileva_1983-1984_2001__ocr.pdf
Фото: Константин Гришин/REUTERS/Forum.
