Последнее слово

«Быть диктатором — плохая идея. Очень плохая. Но даже тем, кто мог попирать права и свободы людей безнаказанно, этого не простили потомки. Имена диктаторов действительно остаются в веках, но лишь как заголовки самых чёрных страниц нашей истории».

Я сижу в тюрьме по статье, которая незаконна. Это очевидно, банально, суть рассказана и пересказана, но всё же. Она полностью противоречит российской Конституции. Есть такая прекрасная статья — статья 29. Она, в частности, гласит: «Каждому гарантируется свобода мысли и слова». Первая часть. О, я знаю, что там, кроме всего прочего, есть часть вторая: «Не допускается пропаганда и агитация, возбуждающая социальную, расовую, национальную или религиозную ненависть и вражду. Запрещается пропаганда расового, религиозного или языкового превосходства».

Я понимаю, это всё охватывается статьёй 282. Может быть, касается пресловутого [неразборчиво] Васильева. Однако ничего, что бы оправдывало существование моей статьи — родимой статьи 280, примечание три — тут нет. Но будем объективны, правда. Иногда в качестве аргумента приводят статью 55, часть три. И там действительно есть такой фрагмент: «Права и свободы человека и гражданина могут быть ограничены федеральным законом только в той мере, в какой это необходимо в целях защиты основ конституционного строя, здоровья, законных интересов других лиц, обеспечения обороны страны и безопасности государства».

Да, так-то, оно верно. Однако я слабо понимаю, каким образом словосочетание: «Нет войне» — а это огромная доля кейсов — как минимум административная дискредитация (статья 20, пункт три) — каким-то образом покушается на основы конституционного строя или мешает обороне страны и безопасности государства. Чай, не какой-нибудь шпионаж.

Ну вообще, какая разница, что написано в Конституции? Там много чего написано. Например, что у нас тут с вами демократическое правовое государство. Очень смешно. Справедливости ради, сама Конституция 1993 года, во многом, — мать этого порочного круга, виновница того, что теперь её не ставят в грош. Ну, точнее, виновником был кто-то другой. Мальчики и девочки, нельзя расстреливать парламенты. Даже если парламент пока не получил нормального названия вместо слова «совет», всё равно нельзя.

Даже если его, в числе прочих, пошли защищать какие-то красно-коричневые — всё равно нельзя. Узурпировать власть, потому что у тебя есть танки — это плохо. А писать Конституцию под себя, потому что недавно немножко расстреляли парламент, — это тоже плохо. Но всё это было во время ООНа, теперь мы имеем то, что имеем. Или всячески отдуваемся.

В руках президента сконцентрирована почти единоличная власть. Никакой парламент теперь не может сказать ему: «Эй, парень, придержи-ка коней!». Существует прекрасный принцип разделения властей, который работает во всех цивилизованных странах: три ветви власти существуют независимо; при необходимости они могут друг с другом конкурировать, друг другу противостоять. Конституционный суд может объявить незаконным решение парламента, парламент может запретить президенту или правительству те или иные действия. Ну, очень всё здорово.

Но очень жаль, что в России парламент не более чем марионетка президента, купольный театр из нескольких фракций. Ему скажут принять что-то — он принимает. Может принять единогласно, если потребуется. Самостоятельности там примерно ноль. Зато без неожиданностей. У нас при Путине стабильность как ни как. Как в болоте. В избирательном поле — стабильность полная: выборы ещё не прошли, а все уже заранее знают результаты. И не то чтобы благодаря [неразборчиво]. Фальсификации на разных уровнях, мне кажется, перестали даже скрывать.

Как будто это уже настолько вошло в порядок вещей, что стало нашей новой «духовной скрепой». Вместе с обвинением бюджетников. Существует такая интересная философия — я бы назвала её диванным позитивизмом: «Откуда тебе об этом знать? Ты видела это своими глазами? Не видела — тогда и не говори тут».

На выборах президента в 2024-м я могла проголосовать уже из тюрьмы. Крестик в каждом поле — всё как надо, всем советую. А потом мне рассказали, что на моём участке, по официальным данным, недействительных бюллетеней не было. Ну, вот вообще не было. Нолик. Про правовое государство говорить, наверное, не стоит.

Тюрьма дала мне бесценный опыт. На множестве примеров я убедилась, что принцип презумпции невиновности у нас, ну, просто не существует. Презумпция означает, что всегда возможно доказать обратное. Главный принцип российского судопроизводства я бы назвала постулатом виновности. Это антиправовое постулирование диктуется самой системой.

И, увы, в этой системе даже самый лучший судья должен как-то выживать. Это касается любых уголовных дел. Необязательно быть «политическим», чтобы твои права попирали. А политические [неразборчиво], кстати, — неотъемлемый атрибут любого правового и демократического государства. Вы об этом не знали? Мне крайне надоело шутить об этом с самой с собой ещё примерно в первые полгода моей отсидки. Проговорю это всё в последний раз — навсегда закрою эту тему: она меня правда достала. То ли история действительно цикличная, то ли при Путине свободы слова не больше, чем при царе Николае I. Но получилось в общем-то довольно смешно. Когда-то за творчество арестовали и сослали славного солдата Шевченко, теперь посадили вон меня. Ох, великий [неразборчиво]!

Я хочу процитировать начальника третьего отделения — Орлова. Очень хочу. Мне добавить нечего. «Шевченко … сочинял стихи на малороссийском языке самого возмутительного содержания. В них он то выражал плач о мнимом порабощении и бедствиях Украины, то возглашал о славе гетманского правления и прежней вольнице казачества, то с невероятною дерзостью изливал клеветы и желчь на особ императорского дома, забывая в них личных своих благодетелей. Сверх того, что всё запрещённое увлекает молодость и людей с слабым характером, Шевченко приобрёл между друзьями своими славу значительного малороссийского писателя, а потому стихи его вдвойне вредны и опасны. С любимыми стихами в Малороссии могли посеяться и впоследствии укорениться мысли о мнимом блаженстве времен гетманщины, о счастии возвратить эти времена и о возможности Украйне существовать в виде отдельного государства». К счастью, вернуть эти времена и лишить Украину права существовать как отдельное государство невозможно. Начальник третьего отделения Орлов — он бы и в 1840-м, великий был боец, ничего не скажешь.

Как сказал мой прокурор Михаил Юрьевич Русский в прениях: «Шевченко является символом самой Украины». Это правда. И это, конечно, труба пониже и дым пожиже. У меня, смотрите, что написали в административном постановлении: «Когда — отсутствие запятой — проведя экскурс в историю и акцентируя внимание на Т. Шевченко, Б. Хмельницком, Мазепе, делает публичный вывод, что Российская Федерация в лице президента Российской Федерации и вооружённых сил Российской Федерации, начав «специальную военную агрессию, является страной-агрессором»… Отсутствие дефиса — осуществила оккупацию земель Украины, являющейся суверенным и независимым государством. Да, авторская орфография сохранена и бережно передана.

Однажды ночью, в глубоком личностном кризисе, в приступе дикой жалости к самой себе, я буду смотреть на это постановление и говорить: «Ну, может быть, чуть-чуть похоже». Сейчас я хочу обратиться к секретарю суда первой инстанции. Илья Сергеевич, у вас, правда, очень хороший протокол. Честное слово. Да, меня унесло в некоторые детали. Но если уж я заговорила о самом деле, вернусь к тому, отчего так спешно ушла только что в прениях, к фабуле того, в чем меня поголовно признали.

Ну, извините, если вам скучно, то сейчас буду ещё починять. «В ходе специальной операции на Украине, имеющей действительными целями демилитаризацию и денацификацию Украины…». защита интересов граждан неинтересна, поддержание международных организаций неинтересна… Исполнение государственными органами Российской Федерации своих полномочий за пределами территории Российской Федерации в указанных целях, защиту государственных интересов и суверенитета Российской Федерации [неразборчиво], используя ДНР и ЛНР.

Нет, я не буду говорить раз, мол, то-то и то-то здесь ложь. Я достаточно уже сказала про ложь. А теперь я хочу поговорить о правде. Да, вы не ослышались: о правде. Намедни я говорила о том, какое у нас демократическое правовое государство. Это было не просто так. Диктатуры не любят называть вещи своими именами. Очень не любят. Они всегда придумывают красивые названия. Свой новояз. Но мне кажется, даже из этого новояза можно при желании вычленить какую-то правду — правду, которая преломилась, исказилась тысячу раз, но которую как-то можно выцепить. Понять, откуда оно вообще пошло, откуда пошла «земля русская». Я ни в коем случае в своём толковании не претендую на истину в последней инстанции, но я всё-таки попробую с этим немного поиграться. Найти у этих красочек первообразную, так сказать. Извините за дурацкую метафору, взяла в библиотеке Ученик Аумберг

Начнём. Специальная добрая… старая добрая специальная военная операция, которая война, Это достаточно общий вопрос. Возможно, за три года порядком надоевший уже всем. Самое оригинальное объяснение, почему не «война», а СВО, я слышала от таксиста. Можете кидаться в меня помидорами после этого, но я до сих пор считаю его самым логичным: «Мы ведём войну с Западом, с Европой и США. Но эта война для нас скрытая, но всё же война. А СВО в Украине — это операция «в значении многоступенчатая битва». Единичная кампания на определённом фронте, ну типа скажем, операция Багратион». В реальности войну в Украине пытаются назвать операцией не поэтому, но в целом, замашки на всю Европу и ударить по Вашингтону на сдачу в пропагандистском поле всегда были и есть.

В целом, одержимость наполеоновскими грёзами довольно типична для диктатур места. Большевистская диктатура, например, нарекала их мировой революцией. Вспомните советский плакат: «Весь мир будет наш», — или строчку из песенки: «Даёшь Варшаву, даёшь Берлин» — это в стихотворении Маяковского «150 миллионов» — это, если что, не про сумму денег, которую мы все хотим иметь на банковских счетах, а про количество людей, которым приспичило пойти раздувать мировой пожар в Америку.

И про ДНР и ЛНР, Сейчас не буду как обычно утверждать, что таких республик нет: если кто-то их так называет, то как минимум они есть как экзистенциальная идея. Просто отмечу, какие режимы в истории назывались народными республиками, — диктатуры, иногда конкретно людоедские, задуманные как марионетки другой диктатуры. Типа там КНР, КНДР, НСРА (Народная социалистическая республика Албания). Или те, кто оставались марионетками до самого конца своего существования — типа ПНР (Польская Народная Республика), Народная Республика Болгария.

Опыт диктатур, особенно тоталитарных, показывает, что для них «суверенитет» — вообще понятие очень растяжимое: примерно что-то в духе «Наши границы нигде не заканчиваются». А стало быть наш суверенитет тоже. Нацисты обозначали это словом «жизненное пространство», коммунисты — чем-то вроде «мировой социалистической республики» с вариациями. Коммунисты пытались освобождать пролетариев всех стран: это у низ так оккупация территорий называлась. Мировую революции они решили делать.

Есть песня отвратительная «Принимай нас, Суоми-красавица»:
Много лжи в эти годы наверчено,
Чтоб запутать финляндский народ.
Раскрывайте ж теперь нам доверчиво
Половинки широких ворот!

И так далее…

Принимай нас, Суоми-красавица,
В ожерелье прозрачных озёр!

Что-то ненормальное в этой песне есть. Слова «демилитаризация» и «денацификация» даже, думаю, толковать не нужно — но это правда практически в буквальном смысле. Стоит оговориться, что всё-таки никакая это не денацификация: в Украине нацизма нет. Нацисты, возможно, существуют: они есть везде: в России, США — где угодно их можно найти, кроме, может быть, островов в Океании. Нацизма у власти нет и не было.

Но если пропаганда называет легитимную власть Украины «нацистской», логично предположить, что речь идёт о классической смене власти в Украине и полном лишении её обороноспособности. Это исходит из слова «демилитаризация». Ну вот пожалуй, и всё.

А вышесказанное ответит нам на вопрос: какого чёрта?

В истории было много диктатур, очень много в XX веке. До наших дней дожило мало из них: где-то диктатура рухнула под собственным весом, а где-то пришли войска союзников освободить от нацистов Германию и всю землю. Диктатур было много, ещё больше — диктаторов. Да, их когда-то называли «великими», кричали: «Да здравствуй!», но недолго.

Кто-то умер и сразу получил в свой адрес проклятия, как товарищ Сталин; кто-то ещё при жизни получил такие проклятия, что аж умер, как товарищ Чаушеску. Быть диктатором — плохая идея. Очень плохая. Но даже тем, кто мог попирать права и свободы людей безнаказанно, этого не простили потомки. Имена диктаторов действительно остаются в веках, но лишь как заголовки самых чёрных страниц нашей истории.

Всё.

26 августа 2025 года,

Городской суд, Санкт-Петербург, Россия.

Источник: SotaVision.

Подробнее: Мемориал.

Фото: Андрей Бок/Коммерсантъ.

Cвязанные последние слова