Последнее слово
«Я дитя диссидентского движения СССР и Перестройки. Демократические ценности считаю частью себя. Никто не запретит мне называть войну войной, геноцид — геноцидом, Путина — фашистом. В том числе и публично. Я не боюсь лишения свободы в том смысле, каким оно понимается агрессивно послушным большинством».
Тот факт, что запись «Режь гэбню!!!», по версии следствия, разместил именно я, следует в том числе и из того, что я придерживаюсь радикальных противогосударственных взглядов и крайне негативно настроен в отношении ФСБ и Путина.
Ну, это действительно так, я крайне негативно настроен в отношении ФСБ и Путина. Я это не отрицаю. Тем не менее, я давно последовательно выступаю за мирное низвержение Путина и ФСБ, за ненасильственное сопротивление лубянскому фашизму.
Люстрация КГБ-ФСБ была, по моему мнению, неплохо начата в 1987-м году, но прекратилась в конце 1999-го года.
Фразу «Режь гэбню!!!» считаю экстремистской, прямым призывом к насилию, поэтому неприемлемой для меня.
Современная Россия — молодая страна, ей всего 31 год: последние 23 года она оккупирована бывшими бандитами. В 1989–1993 годах российское общество недоделало многое, что начали диссиденты в СССР. Я ратую именно за Российскую Федерацию, когда почти все собранные налоги остаются в регионах, когда губернаторов независимых регионов выбирают на местах, а не назначают гауляйтеров [титул регионального руководителя нацистской партии (НСДАП) в нацистской Германии] в столице. Я считаю Российскую Федерацию, ныне оккупированную своим внутренним врагом — ФСБ, достойной общечеловеческих достижений, демократии, свободы, гласности, независимых СМИ. Но это не значит, что я поддерживаю насилие и готов оправдать теракт, даже если этот теракт совершён против ФСБ и лично Путина. Я считаю, ненасильственное сопротивление граждан, граждан с большой буквы, убрало на свалку истории социал-коммунистические режимы во главе с СССР. Именно ненасильственное сопротивление граждан России должно мирно свергнуть ныне оккупировавший Россию гэбэшный режим.
Следователь Проскуряков [следователь следственного отдела УФСБ России по Воронежской области лейтенант юстиций] бездоказательно вписал заранее назначенного обвиняемого Северина Г. Ю., держателя страницы в соцсети и подписанта договора с «ЭР-Телеком Холдинг», в пустую графу. Неизвестный пользователь неизвестного компьютера в неизвестный момент времени. Прокурор Кремнёв вот эту главу переписал. Небрежно проведённый обыск и просьба признаться «по-хорошему».
При обыске 25 февраля я больше трёх часов не открывал дверь, так как предполагал, что за мной пришли сотрудники полиции, чтобы арестовать меня и не пустить на предстоящее мероприятие памяти Бориса Немцова. Каждый день я отводил дочку в школу и приводил домой. Меня можно было задержать на улице. Затем спокойно войти со мной в квартиру и провести обыск. Но это если руководство предполагало, что результат обыска и внезапное задержание имели место для уголовного дела. При обыске 25 февраля 2021 года у меня было изъято два стационарных компьютера, семь флешек, четыре роутера, в том числе роутер для «ЭР-Телеком Холдинг», с прежней квартиры, два мобильных телефона, пять жёстких дисков и SSD-накопителей, CD-R и DVD-R диски. Изъято содержимое одного ящика шкафа. В квартире остались места, куда можно было спрятать человека, и туда даже не заглядывали. Такую небрежность обыска я объясняю уверенностью следователя в том, что пост «Режь гэбню!!!» написал именно я. И главная уверенность следователя в том, что я обязательно должен согласиться с его версией, даже если это заведомо неправда. Следственная бригада отнеслась к обыску как к формальности. Пугали меня и мою жену чем можно, чтобы я в день задержания признался и попросил так называемый «особый порядок».
Включив изъятый на обыске ноутбук, технический специалист Домнышев восстановил доступ к моей странице, нашёл на ней запись «Режь гэбню!!!», показал эту запись мне и следователю, который это «событие» задокументировал. После этого они уже ничего не искали, стали писать бумаги и запугивать мою жену словами: «Соберите ему всё необходимое в пакеты, вы его много лет больше не увидите».
Обыск проводился не ради самого обыска, а чтобы оперативники ФСБ при открывании моей двери безнаказанно применили ко мне боевые приёмы, принесли телесные повреждения, тем самым запугивая меня и членов моей семьи. Их расчёт, по моему мнению, был именно на то, что при внутреннем штурме моего жилища я испугаюсь перспектив безнаказанного силового воздействия и признаюсь в инкриминированном деянии.
На всех следственных действиях первым вопросом следователя был: «Не надумал ли я признаваться?». Далее. Точная цитата из речи гособвинителя Хондиковой на прениях сторон. Специально буду медленнее читать. «Но также прошу суд всё-таки обратить внимание более подробно на личность Северина Г.Ю. В материалах уголовного дела имеются протоколы об административных нарушениях и видеозаписи. Мы их исследовали, и они признаны доказательствами по уголовному делу, в которых он явно выражает своё отношение к обществу, отношение к власти. На его странице он является участником различных антиполитических групп. Не первый раз размещает определённые записи. Да, они не призывали к экстремистской деятельности, но они негативно высказывали отношение Северина к президенту Российской Федерации, действующему правительству, сотрудникам органов правоохранительных и прочее. То есть говорить о том, что данная запись совершена иным лицом, наверное, немного абсурдно, так как, в общем-то, Северин такой деятельностью занимается. Записи такие размещает: активист в этом направлении. Поэтому говорить о том, что все предыдущие записи размещал Северин, а именно вот эту запись, которая стала фактически уголовным делом, разместил кто-то от его лица — ну, наверное, это идёт вразрез, в общем-то, со здравым смыслом и с материалами уголовного дела».
Заметим, что этот текст написан и произнесён по написанной бумаге человеком с высшим юридическим образованием и с постоянной практикой. Завод судебного разбирательства, а это 20 судебных заседаний, три тома уголовного дела, вылились в эту финальную обвинительную, с позволения сказать, речь, которая в переводе с канцелярита на современный русский должна звучать примерно так: Северин слишком активно критикует действующую власть. Власть его предупреждала административными арестами и штрафами. Но Северин упирается, не унимается и продолжает критиковать власть. Власть вынуждена ужесточить преследование Северина, признать его виновным за критику. Его авторство поста «Режь гэбню!!!» хоть и не доказано, но оперативник ФСБ всегда прав, а прокурор не сомневается в выводах следствия. Обстоятельства, подлежащие доказыванию, считаем доказанными по умолчанию, то есть доказанными на этапе сбора «доказательств» по уголовному делу. Время преступления указано в справке оперативника. Способы, места — самые распространённые, то есть Северин обязательно находился дома, разместил запись со своей квартиры с неустановленного устройства. И на том спасибо, что с неустановленного.
То, что анализ биллинга этого однозначно не подтверждает, запишем и произнесём так: «Биллинг не опровергает нахождение Северина дома, указанное в выводе». Несанкционированный доступ к страницам Северина относится к маловероятным, значит, невозможным версиям. И проверять их не будет, так как проверка всё равно ничего не даст, а Северин виноват уже с момента своего первого выхода в пикет с плакатом «Путлеру — Нюрнберг!». Кроме Северина есть ещё 30 других участников надсессии с тем же IP-адресом — сразу отнесём их к достаточным условиям причастности Северина, не отмечая логической разницы между необходимыми и достаточными условиями. Про все вещественные доказательства и показания свидетелей просто скажем, что они по умолчанию прошли проверку на относимость, допустимость, достоверность, а все собранные доказательства в совокупности достаточны для разрешения уголовного дела. Можно такой штамп изготовить. Вот такой штамп, печать [показывает движение, как будто ставит печать]. Цепочка логических рассуждений при доказывании причастности Северина такая: личность протестная, если на странице что-то нашли сотрудники ФСБ, значит, разместил это именно он и сомнений в этом быть не может.
29-я статья Конституции, тем не менее, гарантирует мне свободу слова. Я дитя диссидентского движения СССР и Перестройки. Демократические ценности считаю частью себя. Никто не запретит мне называть войну войной, геноцид — геноцидом, Путина — фашистом. В том числе и публично. Я не боюсь лишения свободы в том смысле, каким оно понимается агрессивно послушным большинством. Если б я замолчал после первого своего ареста летом 2020 года, во время переписывания фюрером Конституции, и не произносил бы «Путин — фашист». Это замолчание, подчеркну — замолчание, я бы считал лишением свободы. А помещение меня в колонию — это не лишение свободы, а просто бытовые неудобства для меня и семьи.
В прекрасном Воронеже будущего должны появиться два новых больших музея. На Володарского, 39, в Большом сером доме [так воронежцы называют здание ФСБ, бывшее КГБ], будет музей ВЧК-КГБ 1919–1991-х гг. На Среднемосковской, в здании бывшего Госнаркоконтроля и нынешнего ЦП МВД, расположится музей путинизма 1999–2022-х гг. В этих музеях будут не только документы и экспонаты, инсталляции, там будут проводиться интерактивные квесты, например, на такие темы: «Профилактическая беседа», «Вербовка в стукачи», «Немного попугать», «Обыск», «Допрос», «Арест», «Задержание пикетчика», «Психушка», «Наблюдателей оттесняют от места вброса бюллетеней». Сотрудники музея — бывшие оперативники, следователи ФСБ, не замеченные в тяжких преступлениях. Таких немного, и все они составят дружные коллективы этих двух музеев. Инвентарём этих музеев путинизма будут один автозак, несколько микроавтобусов Volkswagen с тонированными стёклами, площадка у памятника Никитину, а также омоновские БДСМ-игрушки: щиты, шлемы, маски, дубинки, электрошокеры, наручники и так далее.
Нонна Слепакова, 1975 год, «Равнина»:
Сядем тесно и сутуло,
Поглядим своим умом,
Как равнину затянуло Телевизорным бельмом,
Как она не просит хлеба
И не тянется к огню,
Запелёнутая слепо
В эту рябь и мельтешню;
Как вольготно ей, уютно, —
Вон как нежится, смотри!
И пускает поминутно
Голубые пузыри…
От огромного младенца
Непостижно рождены,
Мы — два взрослых отщепенца,
Щепки мы — лететь должны!
Потому что наше зренье
Прорывает пелену,
Вызывает подозренье
И вменяется в вину.
18 августа 2022 года,
Центральный районный суд, Воронеж, Россия.
Источник: «Свободные Люди Воронежа».
Подробнее о деле: «Мемориал ПЗК».
Фото: Свободные Люди Воронежа.
Поделиться в соцсетях:
