«Борьба за своё право сохранить свою идентичность, за то, чтоб не быть рабами у себя на Родине и привела меня и 24 моих друзей сюда — на скамью подсудимых».
Последнее слово
«Все доказательства в уголовном деле и свидетельские показания скрытых свидетелей не соответствуют реальности моей жизни».
Мне непонятно, по какой причине я здесь оказался и почему. Если быть справедливым, то я не совершил никаких действий, которые противоречат законам РФ, за которые можно привлечь к ответственности и наказанию. Уже почти три года нахожусь под арестом, с 9 июля 2020 года избирается мера пресечения в виде заключения под стражу. Основанием гособвинителя изначально служит то, что я слышу уже три года: что подозреваемый может скрыться от дознания, предварительного следствия и продолжать заниматься преступной деятельностью, угрожать свидетелям, либо уничтожить доказательства, хотя никаких фактических данных в ходе судебного заседания исследовано не было.
Сама тяжесть статьи, инкриминируемая нам, позволяет суду поступать так или иначе, опираясь на вероятности. На сегодняшний день эти шаблонные предположения применяются, хотя они уже не актуальны. Эта вероятность сведена к нулю, так как мы не являемся теми, в чём нас обвиняют. И из-за чего я не могу быть рядом с супругой, семьёй и близкими. Лишён возможности быть отцом, воспитывать и растить детей. Попал сюда по каким-то там предположениям оперативника Артыкбаева и следователя Босиева.
Вижу лишь абсурдные обвинения, и вы, уважаемые судьи, видите это не меньше. Все доказательства в уголовном деле и свидетельские показания скрытых свидетелей не соответствуют реальности моей жизни. Не знаю, как правильно сказать — к счастью или несчастью — но я очень хорошо помню 2015 год, а именно месяц декабрь. Ранее на суде я как раз озвучил происходящие события в моей семье.
Сейчас хочу рассказать немного подробнее, почему мне запомнился этот год и период времени, хоть и прошло много лет. В середине декабря, где-то числа 17-го, у члена нашей семьи, а именно у моего дедушки, ночью случился инсульт, после чего он был госпитализирован в больницу города Бахчисарая. С 17-го по 30-е декабря я и мой отец всё это время находились рядом с дедушкой в больнице по разрешению врачей, так как он не мог самостоятельно двигаться и необходимо было пристальное внимание днем и ночью. 27 декабря 2015 года, в воскресенье, я был на работе с восьми утра и до шести вечера. Если в госучреждениях работники на выходных отдыхают, то у мастеров-парикмахеров наоборот большая посещаемость клиентов и плотно расписанный график на весь день, тем более в преддверии Нового года, когда все люди стараются привести себя в порядок. Мои выходные были в будние дни, а в субботу и в воскресенье я всегда был на работе. После работы я посещал больницу, чтобы подменить отца. Как аудиозапись неизвестного мне собрания могла оказаться моей? Отвечу: благодаря фальсификации с подачи следователя и горе-экспертов, которые работают заодно.
Если говорить о скрытых свидетелях, то они не зря скрытые свидетели. Им дается большое право говорить только ложь. В другом случае они не были бы скрытыми. Если не брать в счёт сфальсифицированное доказательство, которое следствие представило суду, а именно аудиозапись 27 декабря 2015 года, то доказательства моей вины, которые мы исследовали в суде, отсутствуют. Единственное, что представило следствие, — это предположение, и ни одного подтверждённого доказательства в материалах уголовного дела. Единственное, где я фигурирую, — это видео с моей работы, где у меня стригся сотрудник ФСБ. Он вёл видеонаблюдение, о котором я даже не знал. Но на видео с моей стороны не было ничего противоправного.
Никаких антироссийских высказываний, разговоров против власти, лишь разговоры о погоде. Наоборот видно, что человека я встретил хорошо как клиента, и не сомневаюсь, что он ушёл с хорошим настроением из-за проделанной мной качественной работы, сделав ему подходящую стрижку.
Я считаю, что каждый должен выполнять свою работу правильно, качественно, несмотря на то, кто ты — следователь или оперативник. Не фальшивить и не перекладывать свою ответственность на другого. Видно, что за вас и за нас изначально уже всё решили: что и как делать с политически мотивированными уголовными делами, которые стали народной статьёй крымских мусульман с 2015 года для устрашения общества, навешивая ярлыки терроризма. И на сегодняшний день для статистики эту статью применяют уже не только в отношении мусульман, но и других народностей Крыма. Но все мы прекрасно знаем: в Крыму никто не страдал терроризмом и экстремизмом. Эту роль я узнал сам лично, когда ко мне пришли с обыском, к семейному человеку, который должен был в этот день идти на работу. Силовые структуры вламываются рано утром в чужие мирные дома и с кощунственным поведением переворачивают всё вверх дном, оставляя за собой беспорядок, разгром, горе людям и семьям, разлучая их.
Относительно судов, то здесь видна одна лишь формальность проведения судебных процессов, которые проводятся в угоду обвинению. Истину от лжи легко отличить, если её не игнорировать. Если рассмотреть данные уголовные дела без предвзятости, то все мы давно бы вернулись к своим семьям, своим родным, прежней мирной жизни. Но это могло бы произойти при здравом раскладе. Но в сегодняшней реальности люди получают огромные сроки ни за что. Смотря на абсурдность обвинения и доказательства, которые изначально построены на лжи и фальсификации, увы, как я вижу, суд не в состоянии выносить оправдательные приговоры.
Объясню, почему я пришёл к такому выводу. Во время следствия, перед тем как вернуться в следственный изолятор после завершения дня ознакомления с материалами уголовного дела, мы стояли во дворе здания ФСБ и общались со следователем Босиевым. Мы выражали ему своё несогласие и возмущение по данному в отношении нас обвинению и сфальсифицированных доказательствах, которые априори должны опровергаться. И возмущались тем, как следователь может такое дело передавать в суд. На что мне Босиев сказал, что «нам достаточно даже одной фотографии, как человек входит в дом, где может вестись ОРМ наблюдение, чтобы возбудить уголовное дело по статье 205 “терроризм, участие и организация”». И этого будет достаточно. Я же возразил, что в нашем случае нет и фотографии, после чего, несмотря на сфабрикованный материал, Босиев уверенно сказал: «Вы всё равно поедете в лагерь». То есть, с его слов, всё было сведено к тому, что всё уже решено, несмотря ни на что. Мне вспомнились слова: «Следствию не нужны доказательства. Достаточно полагать без фактических оснований. И как показала практика, ты не можешь доказать здесь свою невиновность».
Я родился и вырос в полноценной благополучной семье. С самого рождения меня воспитывали быть справедливым честным человеком, уважать старших и чтить традиции не только своего народа, но и других наций. Ведь моя родина многонациональна и в моем окружении люди разных конфессий. В городе, в котором я живу, меня все знают и обо мне отзываются положительно. Наверное, я заслуживаю такое уважение. Я, как говорил, работал парикмахером 11 лет, являлся индивидуальным предпринимателем, приносил благо и пользу обществу своей деятельностью, радовал своих клиентов, вёл открытый образ жизни. Нигде на учёте не состоял, проблем с законом не было, ранее не судим. Наличие положительных характеристик противоречит этому обвинению. Я сам лично на суде отрицал свою причастность к предъявленному мне обвинению, виновным себя не считаю. Надеюсь, суд услышит меня.
Также хочу выразить огромную благодарность всем неравнодушным, кто передавал приветы и тёплые слова поддержки, кто приезжал на суды, моей семье, жене, моим родным, соседям, клиентам, которые, знаю, очень сильно ждут меня. Всем, кто принимал участие, поддерживал меня и нашу семью в это нелёгкое время. И отдельная огромная благодарность от души нашим адвокатам, защитникам, которые отстаивают наши права не опуская руки и заслуживают большого уважения.
Пусть Всевышний будет вами доволен. Хорошие времена обязательно наступят.
16 мая 2023 года,
Южный окружной военный суд, Ростов-на-Дону, Россия.
Источник: Facebook.
Подробнее: «Мемориал».
Фото: «Крымская солидарность».