«Прошу вас, при вынесении решения дайте мне шанс на исправление, возможность быстрее встретиться с моей семьёй».
Последнее слово. Апелляция
«В какой-то момент вдруг оказалось, что есть люди, которых можно защищать адвокату, а есть те, кого нельзя».
Некоторое время назад один молодой следователь спросил меня и моего коллегу, почему мы решили стать адвокатами. Коллега что-то ему ответил, я решил промолчать, поскольку подумал, что следователя больше интересуют не наши ответы, а возможность самому поделиться причиной его выбора профессии.
Так и оказалось. Следователь, не дождавшись моего ответа, рассказал историю о том, как за несколько лет до описываемых событий, ещё не работая в правоохранительных органах, он по просьбе друзей поучаствовал в каком-то мероприятии, после которого его задержали сотрудники полиции. Будущий следователь был подвергнут допросу с пристрастием, который его настолько впечатлил, что он, по выражению, которое отпечаталось у меня в памяти, захотел быть на стороне тех, за кем сила.
Вспоминая этот разговор, я не могу не вспомнить известную фразу Сергея Бодрова, и задаюсь при этом своим вопросом: «Если сила действительно в правде, то всегда ли есть правда в силе?».
Я лично думаю, что нет.
Если бы я тогда захотел, я бы ответил следователю, что избрал профессию адвоката, потому что считаю добродетелью защищать тех, к кому чрезмерно, а зачастую и необоснованно применяется сила правоохранительной и судебной систем, тех, чьи права нарушаются в силу общественного строя, либо силами людей, которые имеют для этого возможности. Именно поэтому я был адвокатом таких людей, как Ильдар Дадин, Константин Котов, Кристина Хачатурян и Алексей Навальный. Я всегда считал это правильным, нормальным и не видел в этом ничего предосудительного.
Сейчас, уже на протяжении двух лет, я нахожусь в какой-то параллельной реальности, где белое называется черным, хорошее — плохим, а законная адвокатская деятельность — участием в экстремистском сообществе и преступлением.
При этом такие вещи, как прослушивание конфиденциальных встреч адвоката с подзащитным, их вольная интерпретация [расценивается] как соучастие в преступной деятельности, уголовное преследование без возбуждения уголовного дела является нормой в практике сильных правоохранительных органов и основанием для вынесения обвинительного приговора.
Для меня очевидно, что меня преследуют не потому, что я в действительности совершил какое-то преступление, а преследуют за ту добродетель, которая послужила причиной моего выбора профессии. В какой-то момент вдруг оказалось, что есть люди, которых можно защищать адвокату, а есть те, кого нельзя.
В последнем слове перед приговором я говорил о том, что это уголовное дело и обвинительный приговор вредят не только институту адвокатуры, но и судебной системе в целом, поскольку те вещи, о которых я говорил тогда и говорю сейчас, являются простыми и всем понятными истинами.
К сожалению, суд первой инстанции меня не услышал. Надеюсь, что услышит суд вышестоящей инстанции.
У меня всё.
22 сентября 2025 года,
Владимирский областной суд, Владимир, Россия.
Источник: запись из зала суда; «Новая газета».
Подробнее: «Мемориал».
Фото: Светлана Виданова / «Новая газета».
Поделиться в соцсетях:
Cвязанные последние слова
«Уголовное преследование за письма в России имеет давнюю традицию и, судя по всему, является одной из наших духовно-нравственных ценностей, учитывая те преемственность и живучесть, которые оно проявляет, невзирая на революции, войны, перестройки и другие социально-политические катаклизмы».
«Мог ли Навальный даже представить себе в 2011-м, что в 2021-м всю его деятельность за 10 лет признают преступной, а в 2024-м его адвокатов будут судить за передачу его мыслей?».
«Смысл имеют в нашей жизни только те моменты, когда мы делаем что-то правильное. Когда нам не нужно смотреть в стол, а мы можем просто посмотреть друг другу в глаза, просто поднять эти глаза. А всё остальное смысла не имеет».