Трахтенберг Илья Витальевич

Последнее слово

«Вне зависимости от того, что меня ждёт, я останусь свободным человеком, потому что я могу самостоятельно мыслить и принимать решения».

Последнее слово было записано источником с сокращениями.

Заявляю о том, что я считаю предъявленные мне обвинения абсурдными. Высокий суд, я с самого начала серьёзно относился к происходящему. Так же серьёзно я должен подходить к принятию решений.

Явка с повинной была получена с большим количеством процессуальных нарушений, а значит, не может иметь юридическую силу и быть доказательством по уголовному делу. Это более подробно обосновал в прениях мой защитник. […].

Формулировки «призывал к действию», «указывал время начала акций, точку сбора» […] к пропуску занятий […], «участвовал в акциях, забастовке, продолжал участвовать в акциях и пытался активизировать других». Где тут идёт речь о действиях, грубо нарушающих общественный порядок? Даже косвенно этого сказать нельзя, так как на территории главного корпуса БГУ таких действий ни разу не возникало, но это уже отдельная тема.

Найденные на моих устройствах переписки, фотографии и видеозаписи также не подтверждают конспирологических теорий следствия, а подтверждают мои слова о том, к чему я действительно причастен. Мой защитник в своём выступлении подробно прокомментировал отсутствие в моих действиях состава преступления с точки зрения правовых норм, логики, здравого смысла.

Тезисы, которые я считаю ключевыми: первое — нет фактического подтверждения того, что я действовал группой лиц по предварительному сговору; следующее — нет подтверждения организации мной действий, грубо нарушающих общественный порядок.

Если вы заявляете, что мои сообщения в чате кого-то к чему-то сподвигли, то найдите этого человека, который бы сказал: «Да, я делал это, потому что видел сообщения Ильи Трахтенберга», иначе это лишь ваши предположения.

По поводу презумпции невиновности тоже очень верно подмечено, ведь эта общепринятая правовая практика позволяет заявить — если вы выдвигаете предположения о моей виновности в чём-то, то вы сначала должны его доказать, а не я — оправдываться. Как раз таки ни одного факта связи вышеупомянутых действий с моим влиянием не установлено. […].

И было ли вообще нарушение нормальной работы главного корпуса БГУ и грубое нарушение общественного порядка на его территории? Самое высокое должностное лицо БГУ из допрошенных — проректор Янушевич — заявил, что нет.

Укажу на пару фактов. Не зафиксировано ни одного факта срыва занятий, также не было затруднения прохода по корпусу, участники сами размещались таким образом, чтобы не препятствовать остальным. Представители администрации БГУ говорили, что это могло помешать, но с их же слов это предположение.

Все мероприятия, за исключением 26−27 октября, проходили в свободное от занятий время. Немаловажным является тот факт, что на территории БГУ ни разу не было сотрудников милиции. Это говорит о том, что не могло быть неповиновения требованием представителей власти. […].

Так все-таки на основании чего сторона обвинения утверждает о моей виновности в каком-то абстрактном преступлении и хочет наказать меня двумя с половиной годами из трёх возможных? То, что мне можно вменить, это лишь мирные акции на территории главного корпуса БГУ, к тому же которые я не организовывал. Я могу согласиться с тем, что мои действия могут трактоваться в рамках дисциплинарных […]. Я не нахожу в своём присутствии здесь состава уголовного преступления.

В чём же тогда у государства мотив объединения группы студентов, преподавателя из разных учреждений, выбранных, я так понимаю, по признаку инициативности, и возбуждения уголовного дела? Самое очевидное — это, скорее всего, желание подавить протестные настроения в университетах. Ведь для авторитарного режима важно поддерживать видимость, что всё находится под контролем.

И ещё я думаю, была цель продемонстрировать остальным студентам, что вот кучка злодеев запудрила вам мозги, заставила действовать согласно какому-то преступному плану, а сами вы не способны организоваться и о чём-то заявить. Людям, привыкшим к условиям строгой вертикали, сложно принять ставшие в последнее время актуальными тенденции в обществе, даже если они их осознают. Если говорить короче, то я считаю, что это уголовное дело исключительно политически мотивировано.

Высокий суд, у меня есть свои убеждения, о верности которых я сейчас рассуждать не буду. Я открыто выражал своё мнение, вся моя инициативность была направлена на движение, развитие и перемены к лучшему в своей родной стране. Я не был наделён финансами и какими-либо деньгами. Если государство сочтёт это преступлением, то я готов называть себя преступником.

Вне зависимости от того, что меня ждёт, я останусь свободным человеком, потому что я могу самостоятельно мыслить и принимать решения.

Остальным фигурантам желаю наилучшего выхода из ситуации, заложниками которой вы стали. Я очень благодарен своим родным и близким и вообще всем небезразличным за тот уровень поддержки, который я ощущал. От этого действительно было гораздо легче.

От суда я жду только одного — взвешенного и объективного решения. В завершение скажу, что я ни о чём не жалею и люблю свою жизнь.

12 июля 2021 года,
Суд Советского района, Минск, Беларусь.

Источник: «Студэнцкая думка».
Подробнее: «Политзаключённые в Беларуси».
Фото: соцсети.